Так писал В. Пикуль в своем очерке «Закройных дел мастерица», который он посвятил выдающемуся модельеру конца 19-начала 20 века – Надежде Петровне Ламановой (1861 -1941). «И много лет подряд, – продолжает автор, – когда бы я ни касался материалов о быте Москвы конца прошлого века, мне всюду встречалось это имя – Надежда Петровна Ламанова; о ней писали как о человеке, довольно-таки известном в жизни России.»
Теперь же это имя мало кому известно, хотя до сих пор международный мир моды пользуется уникальными разработками этого выдающегося мастера. Богатство исторического наследия России настолько уникально и огромно, что начало процесса восстановления истины было лишь делом времени.
В июле 2021г. в Историческом музее Москвы прошла очень интересная выставка «Придворный костюм середины 19-начала 20 века из собрания государственного Эрмитажа». В экспозиции представлено множество комплектов костюмов и аксессуаров, и среди них особое место занимают роскошные придворные платья. Из сопроводительной к ним информации можно узнать следующее.
До падения Империи «Богатство и пышность русского двора … превосходит самые вычурные описания», а по «общему выражению блеска и могущества … ни один двор в мире не мог бы с ним сравниться». Принцесса Дагмар (будущая императрица Мария Федоровна), выросшая при довольно скромном, а по российском понятиям бедном Датском королевском дворе, быстро усвоила неписанные правила, необходимые для того, чтобы выглядеть соответственно своему высокому статусу.
Придворные русские платья шили в Санкт-Петербурге (ателье О.Н. Бульбенковой и А.Т.Ивановой) и в Москве (ателье Н.П. Ламановой), в редких случаях заказывали в модных домах Парижа. Золотошвейные работы производили в основном в ближайших к столицам монастырях, а также в городе Торжок близ Твери. Итак, вопреки сложившимся представлениям дамы русского императорского двора предпочитали заказывать наряды у русских модельеров, имевших статус «Поставщик Ея Императорского величества».
Самой знаменитой из всех модельеров стала Н.П. Ламанова. Клиентка Ламановой княгиня Варвара Александровна Долгорукая вспоминала: Знаменитая Надежда Петровна Ламанова обладала удивительным талантом, вкусом и стилем. Она была русским гением элегантности. Мы ею гордились. Никто не мог сравниться с ней, безусловно, даже и среди больших французских домов моды».
В каждой своей клиентке Ламанова видела неповторимость и индивидуальность, потому она создавала (как считают исследователи) не платье, а эмоциональный образ своей заказчицы, подбирая те линии, которые подойдут именно ей.
Она никогда не делала выкроек, используя способ наколки, муляжный или макетный метод создания одежды.
«Надежда Петровна Ламанова, – отмечает В. Пикуль,- говорила:
– … Одежда является как бы логическим продолжением нашего тела, у нее свое служебное назначение, связанное с нашим образом жизни и с нашей работой.
Костюм должен не только не мешать человеку, но даже и помогать ему жить, радоваться, горевать и трудиться… Людей надобно одевать каждого по-разному, соответственно их привычкам, их характеру, их фигуре… Особенно – женщину, которая самой природой назначена украшать человеческое общество!
На свои первые сбережения она открыла в Москве мастерскую под вывеской “Н. П. Ламанова”…под этим же именем она вошла в историю нашего искусства… Да, да! Я не ошибся, написав именно это всеобъемлющее слово – “искусство”.
У нее, как у художника, был свой взгляд на вещи. Станиславский говорил о Ламановой:
– Это же второй Шаляпин в своем роде. Это большущий талант, это народный самородок!
Надежда Петровна работала над платьем, как живописец работает над портретом. Иной раз создавалось впечатление, что она, подобно Валентину Серову, брала “сеансы” у заказчиц. Подолгу и пристально Ламанова изучала свою “натуру”, прежде чем соглашалась облечь ее в одежды своего покроя. При этом – никакой иглы, никакого наперстка и никакого утюга с тлеющими углями. Между губ Ламановой зажаты несколько булавок, и она, придирчиво осматривая фигуру, вдохновенно обволакивала ее тканью, драпируя в торжественные складки, и все это закалывала булавками.
– Теперь снимайте, – говорила заказчице. – Только осторожнее, чтобы булавки не рассыпались… Эскиз готов!
Валентин Серов – великий художник-портретист.
Надежда Ламанова – великая мастерица-модельерша.
Между ними, если присмотреться к стилю их работы, есть много общего. Между прочим, они были давними друзьями. Смерть застала великого Серова над портретом Ламановой! (Портрет остался незавершенным.)
Надежда Петровна Ламанова считает себя хорошей закройщицей, но на самом же деле она – великий художник костюма; как скульптор, она знает анатомию и умеет великолепно приспособить тело актера к телу образа”.
В бумагах Станиславского сохранилась трогательная запись:
“Долгое сотрудничество с Н. П. Ламановой, давшее блестящие результаты, позволяет мне считать ее незаменимым, талантливым и почти единственным специалистом в области знания и создания театрального костюма”.
Что касается Ламановой, то это уже не ремесло – это искусство! Причем большое искусство… Одежды, вышедшие из ее рук, приняты на хранение в Государственный Эрмитаж, как произведения искусства, как образцовые шедевры закройного дела…»
Часть 2
Не „couturière“ (фр. портниха), а „peintre” (фр. художник)
Забвение имени Надежды Ламановой кажется особенно странным, учитывая ее выдающиеся заслуги в деле восстановления и развития швейной промышленности после революции. Оставшись практически единственным, не покинувшим страну модельером, именно Н.П. Ламанова создала советскую школу дизайна и промышленного моделирования. Она разработала технологии «логически-упрощённого построения костюма», позволявшие внедрение моделей в широкое производство, не лишая их при этом художественной ценности. Таким образом, она заложила основы масс-маркета. И именно за разработку этих принципов в 1923 году Ламанова получила высшую награду Первой Всероссийской Выставки Художественной Промышленности
Она стала первым технологом и лучшим художником театрального костюма, много работала для кино. Ею созданы костюмы к фильмам «Цирк», «Александр Невский», «Иван Грозный», «Аэлита» и другие.
Современные дизайнеры признают, что все созданное Н.П. Ламановой, не только не устарело, но продолжает оставаться лучшей школой по моделированию.
К 155-летию со дня рождения Ламановой в журнале «Ателье» была опубликована очень интересная статья. (автор Вера Радвила, куратор культурно-образовательного проекта о Н. П. Ламановой).
«Среди многих бытует мнение, будто мода в России – явление сравнительно молодое, появившееся в годы 70-е прошлого века и не зиждущееся на прочных, сформированных веками традициях. А, между тем, обломки исторических катаклизмов ушедшего века таят под собой сотни и тысячи имён не только в моде, но и в предпринимательстве вообще, незаслуженно забытых. Имя Надежды Петровны Ламановой, например, становится приятной, удивительной неожиданностью для наших соотечественников.
Надежда Петровна обладала уникальной для художника чертой – а именно универсальностью мышления. Если вы «окинете взглядом» всё её творчество, то поразитесь той многогранности, тому множеству противоречивых стилей, в которых работала Ламанова. Викторианская эпоха, эпоха модерна, богатые наряды для императрицы и аристократии на одной чаше весов и лаконичные модели одежды из простейших кустарных тканей для широких масс в советскую эпоху на другой. Она обладала исключительным талантом «переключаться» с одного на другое так, чтобы её работы при этом не теряли ни в качестве исполнения, ни в художественной ценности. Ламанова была удивительно передовым человеком, идущим не в ногу со временем, а опережающим его.
Например, своё дореволюционное ателье она построила по типу современного дома моды, где являлась не «портнихой» (в смысле ремесленником), а, как назвали бы сегодня, креативным директором. Н. Г. Зеленская вспоминает: «Надо сказать, что ее “дело” было поставлено на необычный для того времени лад. Все ее швеи выполняли какую-нибудь одну специальность. Так, например, одна шила только юбки, другая только рукава, и ни одна из них не делала целого платья, что для того времени было необычайно». Фактически, это был прообраз конвейерной работы, который внедряется обычно при больших объёмах производства. У Ламановой в ателье работало 300 мастериц. Таким образом, помимо платья «на заказ» мастерская занималась ещё и «готовым платьем», то есть у ателье были две линии – prêt-à-porter и haute couture.
Другой отличительной чертой Надежды Петровны была оригинальность. Так, например, платья-трансформеры, приводящие в восторг наших современников и сегодня, Надежда Петровна создавала ещё в 20-е годы для артистки оперетты Татьяны Яковлевны Бах. Не менее оригинальны были и работы Надежды Петровны для Парижской выставки в 1925 году. Нехватка ткани, материалов вынуждала её прибегать к хитростям: шить из простейших тканей, но украшать их народной вышивкой или вшивать владимирские полотенца, создавать шляпки из крашеной рогожи. Её работа удостоилась главной награды – Почётного диплома выставки, а жюри, присудившие награду, назвали её не „couturière“ (фр. портниха), а „peintre” (фр. художник)!
Часть 3
Дом на Тверском бульваре
В Москве на Тверском бульваре, 10 сохранился дом, построенный архитектором Н.Г. Лазаревым специально для Н.П. Ламановой. Здесь, уже будучи знаменитой, Надежда Петровна открывает ателье под вывеской «Модный мастер дамского платья».
Как это и было принято в русском дореволюционном обществе, предпринимательской деятельности должна была сопутствовать благотворительность, которой всегда активно занималась Н.П. Ламанова. Вначале она исполняла обязанности попечительницы школы при Сергиевском доме трудолюбия, а затем в своем доме на Тверском открывает школу кройки и шитья с проживанием для неимущих девочек на безоплатной основе. Ученицы называли ее мама Надя. Помимо этого делались отчисления на содержание детского приюта Городского Попечительства о бедных Мещанской части, 1 участка.
В этом же доме № 10 на Тверском бульваре по приглашению Н.П. Ламановой в 1911 году останавливался и проводил демонстрацию своих моделей французский модельер Поль Пуарэ.
Приехавший покорять Москву, Пуаре сам покорился богатству и разнообразию культурной жизни города, а о таланте и гостеприимстве хозяйки – Н.П. Ламановой до конца жизни сохранил полные благодарности воспоминания. Через 20 лет в своей книге «Одевая эпоху» (En habillant l’époque) Поль Пуарэ напишет следующие строки.
«Мои воспоминания о пребывании в Москве связаны с Домом госпожи Ламановой, которая была великолепной портнихой и моим другом и о которой я вечно храню добрую память. Она открыла мне всю фантасмагорию того пред-Востока, которым является Москва. Я до сих пор помню Москву с ее иконами, Кремлем, колокольнями, храмом Василия Блаженного, извозчиками, грандиозными осетрами, замороженной икрой, с изумительной коллекцией новой живописи г-на Щукина и вечерами у «Яра». Мне хотелось бы, чтобы госпожа Ламанова, а также ее муж, ныне погребенные пеплом и лавой политических катаклизмов, увидели в этих строчках выражение нежной дружбы и признательности, которыми ей обязан «весь Париж».
Москва предстала перед Пуарэ чудесным сказочным городом. Заметив, что гость не пропускает ни одного извозчика, чтоб не сделать зарисовку его армяка, и впивается глазами в телогрейки московских торговок, Ламанова решает подарить другу Москву – в прямом смысле этого слова. Ранним утром они отправляются на Сухаревский рынок.
Пуаре был в восторге от народных русских костюмов – сарафанов, косовороток, кокошников, кичек, шалей и платков – и привез их в Париж изрядное количество. По возвращении во Францию цветы и орнаменты ярких русских изделий вдохновили кутюрье на создание коллекции платьев на русскую тему. Эту коллекцию он назвал «Казань».
Своих детей Поль одевает в рубашки-косоворотки, жене шьет костюм, по декору напоминающий армяк, вводит в Париже моду на вышивки и казачьи сапожки.
Через пару лет мода на все русское буквально захлестывает Париж. (По материалам виртуального музея Н.П. Ламановой).
